Я вообще не очень верю во всякую мистику и предсказания. Но в моей жизни случилось одно удивительное предсказание, которое сбылось. Моя нынешняя писательская активность в интернете была предсказана мне ровно тридцать лет назад, в 1987 году. Не цыганкой и не гадалкой. Всё было гораздо интереснее.
Дело было так. Рассказ начну издалека, заодно поделюсь с вами воспоминаниями о моей самой первой в жизни работе. Будет многабукав, так что приготовьтесь.
В 1986 году, когда мне было 18 лет, я бросила свой первый московский институт (потом был второй, и тоже московский, но сейчас не о них рассказ) и вернулась в Алма-Ату. В довольно депрессивном состоянии, так как ситуация там с первым институтом была довольно драматическая. Но опять же, сейчас не об этом.
С депрессией и подавленностью надо было что-то делать, и я решила первым делом устроиться на работу. Чтобы некогда было думать о плохом. Ну, и очевидно же, чтобы у мамы на шее не сидеть.
В то время интернета не было, и в газетах объявлений о вакансиях, насколько я помню, тоже.
Родственники закинули удочки по друзьям-знакомым, а я, пока суть да дело, пошла искать работу на улице. В буквальном смысле. Шла по улице и заходила во все встречные учреждения, спрашивая, не нужен ли им секретарь. Сейчас бы это назвали «холодные визиты» 🙂 .
Я, как приехала, сразу закончила месячные курсы секретарей-референтов, освоила десятипальцевый метод печатания на машинке, получила даже корочку, и вот, гордо ею размахивая, ходила трудоустраиваться.
И меня вот так, с улицы, взяли в Алма-Атинский театрально-художественный институт.
Завели мне трудовую книжку, записали в неё «секретарь ректората», но работать отправили почему-то в отдел кадров.
Там сидел кадровик, заслуженный человек из какого-то дальнего не то обкома, не то райкома партии, который, как мне показалось, что-то там натворил не совсем правильное, и его по блату отправили сюда отсидеться. По крайней мере, дверь в кабинет ректора он открывал пинком.
Ну, а партийные кадры, как мы все помним, толком ничего делать-то не умели (не все, конечно, но многие).
Мой начальник умел только руководить, то есть, отдавать мне распоряжения. Но я в то время была не гордая и с упоением взялась за работу – первую работу в моей жизни! Строчила на машинке приказы о принятии на работу и увольнении, заводила и приводила в порядок личные дела и ещё делала всякую бумажную работу по необходимости.
Кстати, кто бы знал тогда, что та моя работа в отделе кадров будет не проходной работёнкой для выживания, а началом моей блестящей карьеры в HR 🙂 !
Но в отделе кадров мне удалось поработать недолго.
В институт пришла проверка, обнаружила несоответствие моей номинальной должности, секретарь ректората, моей фактической работе, к тому же, секретарь для отдела кадров в штатном расписании предусмотрен не был вообще, и меня со скандалом перевели в ректорат, прямо под дверь ректору.
Вот так я в одночасье, без всяких на то своих усилий, получила феерический промоушн и стала важным человеком.
Ко мне, восемнадцатилетней девчонке, приходили с подобострастной улыбкой убелённые сединами профессора и доценты, народные и заслуженные артисты больших и малых театров тогда ещё здравствовавшего Советского Союза и нашей республики (вуз-то театральный, не хухры-мухры), спрашивали, свободен ли ректор, в каком он настроении, могу ли я доложить о них или лучше прийти в другое время.
Шоколадки дарили, чего уж там скрывать. Грешна!!!
Но и эта «великая миссия» продлилась недолго. Вскоре меня позвали лаборантом на кафедру физвоспитания, и я пошла, конечно, с удовольствием. Там работали замечательные молодые ребята, с которыми было весело и классно, в отличие от моего скучного и возрастного окружения в приёмной ректора.
Работа в ректорате меня, надо заметить, быстро утомила. Ректор сменился, новый оказался с ужасным характером, да и ещё разные другие обстоятельства, о которых я скромно умолчу…
В общем, звёзды сошлись так, что я оказалась на кафедре физвоспитания, где, в общем-то, продолжала делать обычную секретарскую работу. Вела и печатала протоколы заседаний кафедры, всякие методички, расписания и прочую хрень.
И вот, вскоре случилось нечто совершенно неординарное.
В институте было, как вы понимаете, много разных кафедр. И одна из них была кафедрой языка и литературы. И такая у них там сложилась, как бы сейчас сказали, «токсичная психологическая атмосфера в коллективе», что руководство института было вынуждено всерьёз заняться этой проблемой.
Руководство долго думало, взвешивало и совещалось. И знаете, что оно придумало?
Ни в жизнь не догадаетесь! Я сама, когда узнала, была в шоке.
Они решили действовать радикально и объединить эту кафедру с другой. Разбавить, так сказать, токсичных литераторов менее ядовитыми коллегами. Ну, в общем-то, само по себе решение вроде нормальное.
Но с кем они решили их объединить?!!
Вот тут-то как раз «собака порылась», как говорил один из героев моего любимого в юности югославского фильма «Пришло время любить».
Они долго искали кафедру со здоровой психологической атмосферой.
А, поскольку, в творческом институте, как вы понимаете, такую «атмосфэру» найти сложно, то они решили объединить кафедру языка и литературы с кафедрой физвоспитания, то есть, с нашей.
Видимо, только у нас атмосфера оказалась достаточно здоровой, чтобы выдержать токсичность мастеров слова 🙂 .
Зашибись! Теперь я работала на кафедре физвоспитания, языка и литературы. Думаю, ни в одном другом высшем учебном заведении в стране не было второй кафедры с таким же названием.
А теперь — про собственно предсказание.
До этого было, так сказать, лирическое вступление.
Обстановочка в коллективе литераторов, который решением сверху влился в наш дружный физкультурный междусобойчик, была действительно аховая. Не буду вдаваться в детали, но там были два таких клана, воевавших между собой за место под солнцем.
Первый клан я трогать не буду, а вот предсказание моей будущей писательской деятельности вышло из второго, в котором состояли три весёлых и умных тётки (ну, как тётки – им тогда по 30-40 лет было, меньше, чем мне сейчас, но тогда они для меня были именно «тётки»).
Мне эти взрослые и опытные женщины очень нравились, я любила слушать их «женские» разговоры, смотреть, как они кокетничают с нашими спортсменами-преподами, и они меня как-то так хорошо приняли, не свысока.
И вот именно они, все трое, собрали консилиум и сообщили мне, что судя по тому, как здорово я пишу протоколы заседаний кафедры, быть мне писателем.
А писать эти протоколы, надо сказать, было для меня сплошным удовольствием.
Такие баталии, такие страсти у нас на заседаниях разворачивались! Нашему завкафедрой пришлось хлебнуть этой токсичности, как говорится, по самое не могу. Так что материальчик был ещё тот!
Я писала их, и вправду, в каком-то озорном и юморном ключе (а иначе, как было выдержать этот дурдом!). Мой завкафедрой даже говорил, что, не дай бог, эти протоколы увидит кто-то из начальства – будет беда! Но никто нашими протоколами, кроме меня и весёлых «русичек» (они русский язык преподавали) не интересовался! Жалко, я копии этих «шедевров» не сохранила.
Причём, если вначале наши литераторши о моём «писательском даровании» говорили с юмором, как бы, в шутку, то перед нашим расставанием (я уходила работать в архив, так как это было необходимо для моей учёбы в Московском Историко-архивном институте) уже сказали мне это на полном серьёзе.
Тогда, конечно, это не проникло так уж глубоко в моё сердце (какое писательство в 20-то лет!), но запомнилось.
Я долго держалась и ничего не писала, хотя мысли об этом появлялись время от времени.
Говорят же, можешь не писать – не пиши. Вот я и не писала. Пока могла. А теперь не могу.
Хотя, мне, я надеюсь, хватает всё-таки здравого смысла и самоиронии, чтобы не относить себя к категории «писателей».
Я и не отношу.
Но, тем не менее, тексты пишу, и у меня есть читатели, которым нравится меня читать. А раз есть читатели, значит, я всё-таки где-то «писатель». Пусть пока в кавычках.
А вспомнилась мне эта история, наверное, потому, что сейчас в моей жизни наступил особый и очень интересный период. Период переосмысления своей жизни, взросления и понимания, чего же я на самом деле для себя хочу, и на что способна.
И вот именно сейчас всплывают в памяти какие-то важные, судьбоносные или «вещие» события, слова, намёки и знаки.
Сейчас, сегодня моя жизнь обретает свою естественную и живую форму.
Господи, как же долго я ждала это времени! Спасибо, господи, что дождалась!
А вам, мои дорогие читатели, спасибо, что дочитали мой длинный рассказ про одно удивительное предсказание, которое сбылось.
